Элли
, 41 год29 сентября 2006 13:44
Томо оглаживает ладонями забавную игрушку, выкованную местным кузнецом. Шустрому пареньку любопытно, все ли сделано по задумке. Кузнец долго ругался, но от денег отказываться не стал - выполнил заказ.
Томо славился затейником, и слава эта, надо сказать, не была слишком хороша. Люди не любили выдумщиков и любителей умные мысли говорить вслух. Зачем простому человеку лишние думы? Вот, была бы скотина здорова, дети сыты, поле родило бы... Чего еще-то? С теми, кто много думал и лишнего хотел, Звезда вон как обошлась - ворчала мать, поучая Томо. А парнишка, прячась за печью, горел нетерпением задумку свою опробовать. Страшно было - кузнец-то матери, конечно, рассказал о необычном заказе, да пока она не видит сама эту поделку - не заберет.
Ругается. Мало, мол, денег оставил ей. Впроголодь живем, и все такое. Томо спрятал свою ценность поглубже в солому за печью - тут, сбоку, на соломе, обычно дрова сложены, чтоб ночью не бегать. Ну, не летом, конечно. Летом какие дрова. Вот и лежит себе солома - будет тайник для секрета Томо. Старик Огонь, как всегда не поскупился на плату за переговоры, только матери все равно мало. Всех и отговорок - что без мужика в доме живут, да еще сестра скоро расцветет - наряжать ее надобно... Томо и не заметил, как уснул.
Снился ему тот лужок, пахнущий душистыми травами и полевыми цветами. Славно было брести по нему, раздвигая босыми ногами шелковистую траву да колючие колоски... Потом проснулся и с тоской подумал о выгоревшей и примороженной траве. Когда еще земля очнется от сегодняшней битвы Сил... Если очень повезет - к весне, может, и пробьется редкая, неуверенная поросль.
Томо повертелся еще без сна поелозил по лавке и, наконец, юркнул снова в заветный уголок.
Тяжелый металл холодил ладони, интересно было в темноте водить пальцами по изгибам тонких прутьев, угадывая форму. Томо несколько раз огладил бугристый металл и снова закопал в солому, с сожалением подумав, что еще не скоро сможет опробовать задумку. Ну, пусть пока лежит, припрятанная. Мать не догадается найти тут.
*****
Аж в груди похолодело, когда Тулька радостно завопила из дома. Томо, конечно сразу понял, что к чему - зловредная девчонка всегда радовалась, находя возможность наябедничать на брата. Мать метнулась к раскрытой двери, а сам Томо, даже бегом, - не успел вовремя.
Тулька, воинственно потрясая чугунной загогулиной, стояла возле печи, а мать только качала растрепанной головой. Томо рванулся было отнять свое сокровище, да мама оттеснила полным плечом в сторону, сама забрала у дочери ее находку. Недобрым блеснули глаза парня, когда обе, набирая задор и громкость, начали отчитывать его на все лады. Кончилось, конечно тем, что Томо, потирая алеющий на щеке след от тяжелой материнской руки, забился в уголок на печи. Там он и остался, зло комкая рассыпанную колючую солому. Ничего не должно меняться - спокон веку считали люди. Благодать Звезды и Богов может перемениться, если менять что-то в их устрое.
Томо смахнул злые слезы и отвернулся к стенке. Во сне приснилось, будто он складывает дом - подумать только! - из камня. И в доме том не одна была комната, как заведено везде... Томо проснулся и завертел в темноте головой, опасаясь, как бы его сон не услышал кто-нибудь. Такие сны и смотреть-то нельзя.
****
Старейшина метался по двору, хрипя и плюясь. Мать голосила в доме, а забор облепил любопытный люд. Томо сидел нахохлившись в излюбленном углу на печи, и даже не думал вылезать. Он знал, что за околицей терпеливо переминается с ноги на ногу огненный силуэт, и, верно, придумывает слова пообидней для своего противника.
Некому было идти на переговоры, никто не хотел. Люди уже начали поговаривать, что и самого старейшины сын мог бы сбегать, деньжат подзаработать. Да разве ж пустит родитель единственного ребенка? Сына?
Тулька дразнилась под печью и кричала, что "ту гулину" давно уж кузнец пустил на мотыги и серпы. Она долго могла бы ехидничать, если б не выданный между делом материн подзатыльник. Одним воплем стало меньше.
К вечеру они сдались. Старику Огню, давно уж поживавшему на краю деревни, некуда было торопиться, но и он, видать, начал беспокоиться - пришел под самый дом. Насколько Силы были безразличны к людям, а и он за два года попривык к присутствию на переговорах-перебранках именно Томо. Пришлось старейшине вытребовать у кузнеца неизвестно почему оставшееся целым изделие, и вернуть его законному владельцу. Только получив желаемое в руки, ощутив, как темный металл снова холодит кожу, парень слетел с печи. Он кошкой протиснулся возле самых материных ног, загораживавших выход, юркнул в приоткрытую самую малость калитку, и только тут махнул рукой Огню. Тот по случаю появления привычного человека, даже пошел достаточно быстро за несшимся вприпрыжку парнем.
*****
Томо оглаживает ладонями забавную игрушку, выкованную местным кузнецом. Шустрому пареньку любопытно, все ли сделано по задумке. Кузнец долго ругался, но от денег отказываться не стал - выполнил заказ.
Томо славился затейником, и слава эта, надо сказать, не была слишком хороша. Люди не любили выдумщиков и любителей умные мысли говорить вслух. Зачем простому человеку лишние думы? Вот, была бы скотина здорова, дети сыты, поле родило бы... Чего еще-то? С теми, кто много думал и лишнего хотел, Звезда вон как обошлась - ворчала мать, поучая Томо. А парнишка, прячась за печью, горел нетерпением задумку свою опробовать. Страшно было - кузнец-то матери, конечно, рассказал о необычном заказе, да пока она не видит сама эту поделку - не заберет.
Ругается. Мало, мол, денег оставил ей. Впроголодь живем, и все такое. Томо спрятал свою ценность поглубже в солому за печью - тут, сбоку, на соломе, обычно дрова сложены, чтоб ночью не бегать. Ну, не летом, конечно. Летом какие дрова. Вот и лежит себе солома - будет тайник для секрета Томо. Старик Огонь, как всегда не поскупился на плату за переговоры, только матери все равно мало. Всех и отговорок - что без мужика в доме живут, да еще сестра скоро расцветет - наряжать ее надобно... Томо и не заметил, как уснул.
Снился ему тот лужок, пахнущий душистыми травами и полевыми цветами. Славно было брести по нему, раздвигая босыми ногами шелковистую траву да колючие колоски... Потом проснулся и с тоской подумал о выгоревшей и примороженной траве. Когда еще земля очнется от сегодняшней битвы Сил... Если очень повезет - к весне, может, и пробьется редкая, неуверенная поросль.
Томо повертелся еще без сна поелозил по лавке и, наконец, юркнул снова в заветный уголок.
Тяжелый металл холодил ладони, интересно было в темноте водить пальцами по изгибам тонких прутьев, угадывая форму. Томо несколько раз огладил бугристый металл и снова закопал в солому, с сожалением подумав, что еще не скоро сможет опробовать задумку. Ну, пусть пока лежит, припрятанная. Мать не догадается найти тут.
*****
Аж в груди похолодело, когда Тулька радостно завопила из дома. Томо, конечно сразу понял, что к чему - зловредная девчонка всегда радовалась, находя возможность наябедничать на брата. Мать метнулась к раскрытой двери, а сам Томо, даже бегом, - не успел вовремя.
Тулька, воинственно потрясая чугунной загогулиной, стояла возле печи, а мать только качала растрепанной головой. Томо рванулся было отнять свое сокровище, да мама оттеснила полным плечом в сторону, сама забрала у дочери ее находку. Недобрым блеснули глаза парня, когда обе, набирая задор и громкость, начали отчитывать его на все лады. Кончилось, конечно тем, что Томо, потирая алеющий на щеке след от тяжелой материнской руки, забился в уголок на печи. Там он и остался, зло комкая рассыпанную колючую солому. Ничего не должно меняться - спокон веку считали люди. Благодать Звезды и Богов может перемениться, если менять что-то в их устрое.
Томо смахнул злые слезы и отвернулся к стенке. Во сне приснилось, будто он складывает дом - подумать только! - из камня. И в доме том не одна была комната, как заведено везде... Томо проснулся и завертел в темноте головой, опасаясь, как бы его сон не услышал кто-нибудь. Такие сны и смотреть-то нельзя.
****
Старейшина метался по двору, хрипя и плюясь. Мать голосила в доме, а забор облепил любопытный люд. Томо сидел нахохлившись в излюбленном углу на печи, и даже не думал вылезать. Он знал, что за околицей терпеливо переминается с ноги на ногу огненный силуэт, и, верно, придумывает слова пообидней для своего противника.
Некому было идти на переговоры, никто не хотел. Люди уже начали поговаривать, что и самого старейшины сын мог бы сбегать, деньжат подзаработать. Да разве ж пустит родитель единственного ребенка? Сына?
Тулька дразнилась под печью и кричала, что "ту гулину" давно уж кузнец пустил на мотыги и серпы. Она долго могла бы ехидничать, если б не выданный между делом материн подзатыльник. Одним воплем стало меньше.
К вечеру они сдались. Старику Огню, давно уж поживавшему на краю деревни, некуда было торопиться, но и он, видать, начал беспокоиться - пришел под самый дом. Насколько Силы были безразличны к людям, а и он за два года попривык к присутствию на переговорах-перебранках именно Томо. Пришлось старейшине вытребовать у кузнеца неизвестно почему оставшееся целым изделие, и вернуть его законному владельцу. Только получив желаемое в руки, ощутив, как темный металл снова холодит кожу, парень слетел с печи. Он кошкой протиснулся возле самых материных ног, загораживавших выход, юркнул в приоткрытую самую малость калитку, и только тут махнул рукой Огню. Тот по случаю появления привычного человека, даже пошел достаточно быстро за несшимся вприпрыжку парнем.
*****