irina, 71 - 30 августа 2007 00:42

Отчаянно болит желудок! От отчаяния болит желудок!
Это как остров, как колодец, как...я не знаю, что, откуда не выбраться, но что находится в страшной близости от Вас.
Срочно с собой что-то надо делать!
Стать помидорной рассадой, что ли? Представляете? Сорт “Ирина”:
темный ствол, густые темные листья, темные твердые плоды...
А что, это, пожалуй, идея-превратиться сначала в маленькие плоские зернышки, затеряться среди себе подобных, прорасти в стаканчиках из-под йогурта либо кефира, потом повзрослеть до застенчивых ростков с прозрачной кожицей, сквозь которую хорошо виден пульсирующий зеленый сок. Пережить, вздрагивая от нежности, первое прикосновение Ваших рук на залитом весенним солнцем подоконнике, быть увезенной на дачу и высаженной в теплую заботливую землю.
А затем, вообразите: утро, свежо, почти прохладно. Август! Голубой воздух, ранние птицы, много росы...
Вы проходите сквозь помидорные заросли, а темные стебли поворачиваются, опутывают ноги, сгибаются от нежности и предрешенности. И каждый стебель зовут “Ирина”. “Ирина...”, - шелестят листья; “Ирина...”, - кивают сумрачные плоды. “Ирина!...”
Вы срываете небольшой темно-бордовый плод. Он прохладной тяжестью ласкает ладонь, он покрыт едва заметным пушком. На идеальном рисунке дрожит влага. Она голубая. ...“Ирина!...”
Если поднести плод к лицу и прикоснуться к нему губами останется привкус горечи, хвои, далекого праздника. Вдруг захочется к морю,
Захочется зарыть ноги в песок, отвернуть лицо от безжалостного солнца, прикрыть глаза и только слушать крики растворенных в зное чаек. И тогда из огненного тумана проникшего сквозь веки солнца всплывет “Ирина...” И привычная боль уколет висок.
Будет?... Было?...
А помидор лежит в ладони, безобидный, совершенный по форме прозаический овощ. Безобидный? А посмейте-ка прокусить плотную кожицу,посмейте коснуться недр этой темной плоти не овощного вкуса, попробуйте не съесть - принять в себя, это чужое тело.
И умрет утро, исчезнет дача, пьяной волной качнет имя: “Ирина!...”
...Прошло наваждение! ...Надо Жить...
НИКОГДА НЕ САЖАЙТЕ ПЛОДОВ С ИМЕНАМИ ЛЮБИМЫХ ЖЕНЩИН!
Их шершавые стебли обдерут в кровь руки жены, горький вкус испортит салат, скорбная тень листьев сгубит беззащитные глупые астры на соседней грядке.
НИКОГДА НЕ САЖАЙТЕ ПЛОДОВ С ИМЕНАМИ ЛЮБИМЫХ ЖЕНЩИН! Они принесут разрушения и беду на 6 мирных соток семейной дачи!
Темные шары, уложенные в банки, коварно красивы! Они не позволят себе лопнуть под струей кипятка и примут соседство пряного базилика. На их фоне даже плебейский чеснок будет выглядеть украшением.
Не обманывайтесь! В банки Вы упрятали джина, которого могут освободить неосторожные руки в любую минуту, например, за безобидным семейным ужином. Дымящаяся картошка, изморось сока на срезах розового сала, батон, только что купленный в соседнем гастрономе, обнаженно белеющий в хлебнице, и помидоры, темные, очень плотные помидоры, только что извлеченные из трехлитровой банки. Первый раз в этом году!
Они больше не пугают Вас! Вы почти забыли их летние игры. Сейчас это всего лишь плоды! Очень красивые плоды и больше ничего! И кстати придется хрустальный графинчик с ледяной водкой... А почему бы и нет?
После такого дня!... И вся семья в сборе!... Все хорошо, все удачно сложилось в жизни.
“За нас с Тобой, дорогая! За Твое здоровье!”
“И за Твое!...”
Хороши, хороши помидоры! Острым взрывом гасят водку. Теперь горячей картошечки!...
О Господи! Какая картошечка? Властная чужая рука сжала сердце, потемнело в глазах, всхлипнула далекая чайка, белое солнце ударило по глазам... “Ирина!...”
И ушел стол, качнулись стены, испуганно вскинулись родные глаза: “Что с Тобой? Тебе плохо? Сердце?”
Ну конечно, сердце! Отчаянно болящее сердце.
От отчаяния болящее сердце!...
...Темная мышца, похожая на плод, носящий мое имя...

1998 год

• 
• 
•